Со времён изложенных выше событий, когда по армянскому летосчислению 482 год (1033), и до наших дней оскверняется и разрушается святой обет и церковное устройство. [С тех пор] мы не слышим вести о мире и доброго известия. Не воздвигается столп победы, одержанной царём или ишханами. И не только они, но также и иереи не смогли отвратить чудище-войны, ибо ослабели, утратив силу. Нетерпеливые и своенравные, они оказались под властью неприятеля, и мир заполнился [их] смутой и раздорами; понемногу оправдалось пророчество о затмении мира. После этого напали на нас враги, облачили нас в скорбь и печаль и радостям пришёл конец.
Итак, когда по всему миру распространились бедствия и горестные муки, пламя, вспыхнувшее на юге, захватило высокие крепости и уничтожило неприступные башни, словно растопленный воск. Ушли в небытие цари и ишханы, и покинула нас надежда на спасение. И всех нас постиг гнев господний – молитвенные дома разорены, а камни, омытые священным елеем, служат основанием дворцов для чужеземцев. Пришёл конец священному богослужению, мы стали посмешищем для язычников. Изнурённые и согбенные, мы клонимся долу, стали подобны высохшим скелетам, утратившим дыхание жизни. Мы преисполнены грехов отцов наших, и с нас требуют возмездия за грехи наших предков. Нас постигло семикратное возмездие, а имя христианское оскорблено и поругано. Пришёл конец законам и [праведному] суду, ни к чему наши слёзы и стенания. [Враги] усматривали в том благочестие, чтобы грабить и убивать нас. Их выводила из себя одежда, которой прикрывается наш стыд, а завидев нас обнажёнными, они чрезвычайно веселились. Постигшие нас великие бедствия иссушили нас, обратив в стебелек. Как тени, блуждаем мы по миру, дрожа от страха. Не насыщает нас пища, и горько питие от страха и угроз повелителей наших. Не верят они, что Господь наш на небесах и дойдут до Него молитвы и мольбы наши. Ибо Господь пожелал истерзать нас в муках, истомить и измучить, всех без различия в возрасте ввергнуть в страдания. Отвратил нас от лика Своего, словно подлежащих наказанию грешников, удалив, рассеял нас среди чужих народов, [думая, что так], быть может, сумеет подчинить булаве своего назидания строптивые, непокорные и неукротимые мысли наши, как Израиль во времена Илии и Самарию при Елисее. Не было у них и частицы надежды, упразднено [было] попечение царя и начальников, и, что превыше всего, [умолкло] благодатное и утешительное слово пророка, чем они [некогда] укреплялись и противостояли тяжким испытаниям, ниспосланным от господа. Нам же тяжелее и хуже всех – нет царя и ишхана, душа и тело покинуты наставником, и не найти нам пристанища. Истомившиеся, мы вынуждены существовать в царстве язычников, день за днём испытывая тяжкие удары их бича. Мы не служили Господу, так послужим чужестранцам, презрели страх Божий – день за днём нас будет преследовать страх перед ними… Нерадиво отправляли мы службу Господню, так послужим покорно им и днём и ночью. И [Бог] не только вразумил нас за грехи наши, но с милосердием и состраданием вверг нас в горнило, дабы наставить на путь истинный и добрый.
Если взвесишь Ты, [Господи], грехи наши, они окажутся значительнее выслушанного от тебя назидания, а наказание – легче вины нашей. Пошли нам, Господи, любую бурю испытаний, но не отвращай от лица Своего. Обрушь на нас могучий вал мученичества, но не лишай нас любви Своей, Господи! Лучше попасть в Твои руки и принять от Тебя наказание, чем оказаться вдали в своём непослушании. Лучше в страданиях и муках быть вблизи от Тебя, чем отойти ради покоя и благости. Достаточно того, что имя Твоё святое призывается над нами, мы сопричислены к Твоим наследникам, а Ты Своей Честной Кровью признал нас народом нового обета. Не выпускай нас, Творец, из рук Своих, согласно воле Твоей, дабы не доконали нас ненавистные Тебе язычники, И всё это – больше, чем сказано в моей книге, – постигло нас за грехи наши…
<…> Мы всё это изложили с целью, чтобы, прочтя, вы узнали грех был причиной всего постигшего нас. Чтобы взирая на нас, вы трепетали перед Богом, дрожали от страха перед его могуществом и своевременной исповедью и покаянием предупреждали [наказание], а не вызывали [возмездие], став его жертвой.