А царь Пап, когда ещё был новорождённым младенцем, нечестивая мать его Парандзем посвятила его бесам, поэтому он с детства был одержим бесами. Так как он всегда исполнял волю бесов, то и не хотел искать исцеления, а всегда возился с бесами, и бесы чародейственно показывались на нём, и каждый человек с открытыми глазами видел на нём бесов. Ибо, каждый день, когда люди приходили к царю приветствовать его с добрым утром, то видели, что (бесы) в образе змеев выползали из-за пазухи царя Папа и обвивали его плечи. Все, кто видел, боялись подходить близко, а он им говорил в ответ: “Не бойтесь, они мои”. И все люди всегда видели такие существа на нём.
В нём угнездились в большом количестве бесы и всегда показывались людям, которые приходили повидать царя. Когда же к царю входили патриарх Нерсес или святой епископ Хад, то бесы исчезали, делались невидимыми <...>

А святой армянский патриарх Нерсес всегда давал отпор царю Папу, бранил его, порицал его на основании многих установленных данных. И за многочисленные его злодеяния он не позволял ему ступать на порог церкви и входить в церковь. Всегда бранил его, порицал и наставлял его, чтобы он отказался от пагубных дел, исправился, всегда призывал его к покаянию. Он приводил ему выдержки из священного писания, устрашал его вечными муками последнего суда, чтобы заставить его отрезвиться и исправиться и пойти по пути справедливых порядков и чистых дел.
А царь Пап его вовсе не слушался и даже противился ему и враждовал с ним, ждал его смерти и хотел его убить, но из страха перед греческим царём он не осмеливался даже на словах оскорбить его открыто или применить строгость к нему, а не то что умертвить его. Но и народ (армянской) страны, и войска не допустили бы так поступить с человеком, от которого зависели все люди армянской страны, из-за его праведных дел, святого поведения, мирного руководства, а также за явленные им чудесные знамения; все смотрели на него, как на небесного ангела. Ицарь питал злобу к нему, искал способа убить его, но открыто высказывать даже не осмеливался это, а не то его войска убили бы его. Ибо все люди прибегали к его молитвам, и вообще все очень любили его – и великие и малые, почтенные и отверженные, азаты и шинаканы.

После того, как Пап убил святого патриарха Нерсеса, все впали в глубокую печаль, и все люди армянской страны в один голос твердили и говорили: “Слава армянская закатилась, ибо праведник божий ушёл из нашей страны”. Князья и нахарары тоже говорили: “Теперь мы знаем, что наша страна погибла, ибо невинно пролилась праведная кровь, тем более, что он умер за бога”. Армянский спарапет Мушег тоже говорил: “Невинно пролилась кровь божьего святого; отныне я уж не Смогу пойти против врага или действовать копьём против кого-нибудь. Ибо я знаю, что бог оставил нас, мы покинуты и не сумеем поднять головы, я знаю, что с этих пор не будет больше победы над врагами армянской страны, ибо победы мы одерживали благодаря молитвам усопшего и его рода”. И во всех пределах Армении, от края до края, оплакивали его азаты и шинаканы, все жители дома Торгома, все вообще люди, говорящие на армянском языке.

Армянский царь Пап, хотя и убил Нерсеса, патриарха армянской страны, но не довольствовался его смертью, а старался расстроить и уничтожить все те добрые порядки, которые Нерсес установил в церкви. И стал он с завистью относиться к ранее установленным им порядкам. Открыто приказал разрушить сиротские и вдовьи приюты в стране, построенные Нерсесом в разных гаварах, и разрушить женские монастыри в разных гаварах и местечках, которые построил тот же Нерсес и укрепил стенами, чтобы предохранить от похищения (монахинь). Ибо блаженный Нерсес при жизни своей построил эти женские монастыри во всех гаварах, чтобы все давшие обет целомудрия верующие женщины собирались там и проводили жизнь в посте и молитве, и чтобы пропитание они получали от мира и от своих семей. Царь Пап приказал разрушить эти монастыри, а монахинь, давших обет целомудрия, отдать на мерзкое сожительство.
Опять тот же Нерсес основал больницы во всех краях, учредил для них продовольственные и лечебные средства, и назначил верных людей для надзора за больными и немощными, поручил это дело таким людям, которые имели страх божий и ждали пришествия Христа и вечного суда. Царь этих управителей прогнал с их должностей, а учреждения приказал разрушить и уничтожить. Он прогнал надзирателей-управителей, назначенных над нищими и неимущими, и всей подвластной себе стране приказал: “Бедные пусть выходят собирать милостыню, никто да не осмелится нести им туда что-нибудь, пусть они скитаются, просят, умоляют и потом получают какое-нибудь подаяние”. И порядок приношения по издавна заведённому обычаю птуга и тасанорда (десятины) в пользу церкви (он отменил), приказав по всей стране, чтобы никто не давал.
При жизни патриарха Нерсеса, из страха перед ним, никто не осмеливался в армянской стране отнимать чью-либо жену и оставлять свою жену, которую взял под фатой и свадебным венцом, с благословением, и не осмеливался брать другую жену.
При жизни Нерсеса, если кто-нибудь умирал, то никто не осмеливался вне церковного канона безутешно плакать над умершим, выть и рыдать и причитать над умершим, а только со слезами, с пением приличествующих псалмов и гимнов, с лампадами и зажжёнными свечами провожали (тело) умершего. После же его смерти всякий получал разрешение царя нагло оставлять свою жену; были люди, которые меняли по десяти жен, и вообще все впали в беззаконие. По смерти Нерсеса, когда оплакивали умерших, мужчины и женщины составляли хороводы, при звуках труб, кифар и арф, с растерзанными руками и лицами, при омерзительных, чудовищных плясках, совершаемых друг против друга, били в ладоши, и таким образом провожали умерших.
А во дни Нерсеса во всей армянской земле совсем не было видно бедных, просящих подаяния, а все люди заботились о них и носили все, что им нужно, в их убежища или приюты, так что они были обильно снабжаемы всем необходимым. После же смерти патриарха, если кто-нибудь заботился о покое бедных, то он подвергался тяжёлым наказаниям со стороны царя.
Во дни Нерсеса в армянской стране с большою торжественностью совершалось богослужение, было множество священнослужителей, по установленному чину. При нём поминовения святых мучеников всегда совершались повсеместно в Армении с большою торжественностью при большом стечении народа. Отцы-епископы во всех гаварах Армении пользовались высоким уважением по их достоинству; монашеские установления как в населённых, так и в ненаселённых местах процветали. Всё это после его смерти упразднилось и уничтожилось.
Во время первосвященничества Нерсеса во всех вообще гаварах, селах и деревнях Армении по приказу первосвященника были построены странноприимные дома и больницы, и все люди армянской страны милосердно доставляли средства питания, памятуя бедных, притесняемых страдальцев, чужестранцев, угнетённых, живущих в чужой стране и в чужом доме, прохожих гостей. Над ними святой Нерсес назначил управителей и определил содержание из разных мест. А после его смерти царь Пап всё это разрушил, попрал честь церкви, упразднил многие порядки и благоустройство, установленные патриархом Нерсесом, и предал забвению. После его смерти многие люди обратились к прежнему идолопоклонству, вo многих местах Армении воздвигли идолов с разрешения царя Папа, ибо некому было упрекать, некого было стесняться, а каждый смело поступал так, как хотел; поставили много изображений и поклонялись им.
Кроме того, царь Пап урезал от церкви ту землю, которую во времена великого первосвященника Григория пожаловал царь Трдат во всей армянской стране для обслуживания церкви, ибо из семи участков этих земель пять он отобрал в пользу казны и оставил только два участка. И по счёту земель в каждой деревне оставлял двух служителей – одного иерея и одного диакона – а остальных, то есть братьев и сыновей иереев и диаконов, подчинил себе. Ему так казалось, что он так поступает вопреки воле Нерсеса, на зло ему, вследствие вражды, которую он питал к живому, обратив её к умершему. А о том он не думал, что этим он сам себя губит.
И в это время во всей армянской стране ослабели порядки церковного служения.