31. Когда же наступили теплые весенние дни, время, когда открываются врата южных ветров, царь покинул эти края, и они спустились в Айраратскую область, город Вагаршапат. В то время, когда они нежились отдыхом, царём овладела мысль вновь собрать войско и двинуться на Персию.
32. Услышав об этом, парфянин вспомнил о клятве, данной персидскому царю. Вспомнил также об обещанном вознаграждении и загорелся желанием вернуться в родную страну, именуемую Пахлав. У него родился зловещий замысел. Он отозвал царя и своего родного брата [в сторону], якобы для отдыха и желания посовещаться с ним. При них были полуобнажённые мечи. Неожиданно занеся оружие над царём, они повергли [его] на землю. О случившемся мгновенно стало известно, толпа с криками подняла тревогу. Но пока то да се, [предатели], вскочив на коней, обратились в бегство.
33. Когда же об этом узнали нахарары армянских войск, они разбили [свои войска] на отряды и стали [их] преследовать. Некоторые устремились [вперёд] по полям, чтобы перекрыть вход близлежащего моста к вратам Арташата. Река Ерасх, пробудившись, неслась валами - ледяная, многоводная, заснеженная, несущая во дни своего половодия огромные валы, смешанные со снегом. Часть перешла через Вагаршапатский мост, называемый также мостом Мецамора, спеша достигнуть Арташатского моста. Они настигли их в теснинах дорог и, окружив, сбросили в реку у моста Таперакан. А сами возвратились назад со стенаниями, воплями и рыданиями. Вся страна собралась и оплакивала царя.
34. И пока ещё теплилась в [царе] жизнь, и он ещё не испустил дух, [он] отдал приказ истребить весь их род. Тогда стали убивать и предавать мечу всех, не оставив [в живых] даже отроков, ещё не умеющих отличить правой руки от левой, перебиты были мечами также все женщины. Лишь двух младенцев Парфянина удалось спасти через каких-то кормилиц; и, взяв их, одна бежала в сторону Персии, а другая – Греции.